Спальни имеют окна [= У спален есть окна; Окно в спальню ] - Эрл Стенли Гарднер

Клэр Бушнелл кинулась к журнальному столику, схватила газетуи начала лихорадочно ее перелистывать. Я помог ей найти сообщение о двойномсамоубийстве. Пока она стояла в немом оцепенении или же мастерски егоизображала, я собрал со стола все пленки, незаметно сунул их в карман и вышел,тихо прикрыв за собой дверь.

Она даже не услышала, как я выхожу. Последнее, что я увидел,закрывая дверь, — ее круглые от ужаса глаза, читающие сообщение о смертиМинервы Карлтон.

Я нажал кнопку лифта, но кабина не поднималась.

Я не стал ждать и бегом спустился по лестнице, перепрыгиваячерез две ступеньки, плюхнулся в нашу развалюху и рванул с места.

Проехав четыре квартала, я остановился, чтобы взглянуть надобытые пленки. Две пленки изображали девушек в обнаженном виде, остальныечетыре — в купальных костюмах. Но с ними был мужчина. Голова Минервы покоиласьна его голом плече. У обоих был счастливый вид.

Я сунул все пленки в конверт. На лицевой стороне конвертабыло напечатано: «Три снимка на глянцевой бумаге».

Я остановил машину на Корреандер-стрит, взбежал поступенькам белого особняка и позвонил.

В наружной двери было окошечко, затянутое сеткой.

Внутренняя дверь была открыта. В конце коридора появиласьсухопарая женщина лет пятидесяти. Она неуклюже передвигалась, раскачиваясь приходьбе.

Подойдя к двери, она остановилась и принялась разглядыватьменя сквозь сетку. У нее было суровое, неулыбчивое лицо.

— Что вы продаете? — спросила она.

— Ничего.

— Что вам нужно?

— Я хочу видеть миссис Джаспер.

— По какому поводу?

— По поводу автомобильной аварии.

— А что именно вас интересует?

— Я бы хотел узнать, как все произошло. Страховая компаниявыплатила компенсацию и…

— Ну и что же вам нужно?

— Я скажу об этом лично миссис Джаспер.

Она не сказала ни «извините, пожалуйста», ни «подождитеминутку», ни «сейчас узнаю», ну и так далее.

Она вообще ничего не сказала. А.просто повернулась и неспеша пошла по коридору. Ее длинное, худое, нескладное тело раскачивалось накостлявых ногах.

Я услышал голоса. Потом женщина вернулась и остановилась напороге.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Лэм.

— Это фамилия. А имя?

— Дональд.

— Вы представитель страховой компании?

— Нет.

— Почему же вы интересуетесь этой аварией?

— Я скажу об этом лично миссис Джаспер.

— Вы беседовали с другой стороной?

— Нет.

— Со страховой компанией?

— Я предпочел бы поделиться своей информацией с миссисДжаспер.

— А она предпочитает, чтобы вы поделились ею со мной.

— Передайте ей, что если она хочет, чтобы возмутительноерешение страховой компании оставалось в силе, то тогда ладно, пусть отказываетмне в приеме.

Но если она хочет восстановить справедливость, то ей лучшеповидаться со мной.

— А что вам известно об этом деле?

— Многое.

Ее черные, блестящие, словно покрытые китайским лаком,глаза, пристально смотрели из глубоких глазниц.

Затем она повернулась и опять не торопясь пошла по коридору.На этот раз она отсутствовала гораздо меньше, минуты полторы.

Потом возвратилась и отперла парадную дверь.

Я вошел.

Она заперла за мной дверь.

— Куда идти? — спросил я.

— Вниз по коридору, первая дверь налево.

Я пошел по коридору, покрытому ковровой дорожкой, повернулналево и вошел в гостиную. В кресле-каталке сидела женщина. Она была красива.Волосы рыжевато-коричневого цвета, лицо почти без морщин.

Взгляд быстрый, наблюдательный и умный. Если бы не чутьобвисший подбородок, она выглядела бы гораздо моложе своих лет.

— Здравствуйте, мистер Лэм, — сказала она. — Я АмелияДжаспер.

— Миссис Джаспер, — сказал я, поклонившись, — радпознакомиться с вами. И простите за вторжение в столь ранний час, да еще ввоскресенье. Но, видите ли, это единственный день, когда я могу собратьматериал Для работы, которую я в настоящее время выполняю.

— А что это за работа, можно узнать?

— Я независимый журналист, — сказал я.

Она продолжала машинально улыбаться, но в глазах еепоявилась настороженность.

— Журналист? — переспросила она холодно.

Я сказал с чувством:

— Видите ли, я пишу статьи о деятельности страховыхкомпаний, особенно о страховании от несчастных случаев. Особую критику вызываетпоощрение страховой премией за дачу ложных показаний под присягой прирасследовании автомобильных аварий. Бывают случаи, когда с одной стороны естьхотя и единственный, но достойный уважения и доверия свидетель, с другой —несколько свидетелей, но откровенно лгущих по поводу случившегося.

В таких случаях компания, как правило, не утруждает себярасследованиями и…

— И это вы говорите мне? — вскричала Амелия Джаспер, и глазаее засверкали негодованием. — Никогда в жизни никто не подвергал меня такомуунижению, как они… Я имею в виду эту аварию, в которую я попала, и…

— Пожалуйста, изложите только суть дела, — сказал я. — Как японял, вы ехали одна?

— Да, — не сразу ответила она.

— А во встречной машине было три или четыре человека?

— Их было четверо, — сказала она. — Невежественные мужланы,готовые на все, даже на лжесвидетельство, лишь бы получить ничтожноевознаграждение в несколько долларов. Вы, конечно, знаете этот тип людей.

— Это случилось на перекрестке?

— Да. Я въехала на перекресток, посмотрела направо, тамникого не было. Быстро посмотрела налево, предполагая, что у меня будет правона преимущественный проезд перед любым транспортом с левой стороны, затемсосредоточила все свое внимание на правостороннем движении.

— Что же произошло?

— Эти несносные типы врезались в меня. Они ехали слева и приэтом так быстро, что въехали на перекресток гораздо раньше меня. Но у ниххватило наглости сказать страховому агенту, что они уже стояли на перекрестке,когда увидели меня, и что я мчалась на такой бешеной скорости, что не моглаостановиться и врезалась в их машину.